Loading

Давид ЧЕРВИНСКИЙ Впервые эти воспоминания были опубликованы в 1944 году на иврите в книге "Уничтожение евреев Бессарабии", изданной землячеством бессарабских евреев. На английский язык воспоминания перевел сын Давида Сэмюэль Арони (Червинский) и опубликовал в виде приложения к своей книге "Memories of the Holocaust: Kishinev 1941 - 1944"

Сокращенный перевод с английского Давида РОЗЕНФЕЛЬДА Акмечетка - большое село в Доманевском районе Николаевской области, на берегу Буга. В долине, в двух километрах от села, было четыре огромных свинарника под соломенными крышами. Весной 1942 года начальник еврейских концентрационных лагерей, полковник румынской армии Модест Изопеску приказал: всех евреев, которые не в состоянии выполнять тяжелую работу, собрать в свинарниках Акмечетки. 10 мая 1942 года слабых, больных евреев, включая стариков, женщин и детей, загнали в этот лагерь. Вокруг него был забор из колючей проволоки и глубокий ров, охраняли его полицаи-украинцы. Тысячи узников находились в нем без пищи и питьевой воды. Узнав о мучениях своих собратьев, оставшиеся "на воле" евреи пытались им помочь. Мы, узники гетто Доманевки, в июле 1942 года добились разрешения завезти продукты в Акмечетку. Хотя у нас было мало пищи, мы устраивали пост один день в неделю и откладывали кое-что из наших скудных запасов. Нам говорили, что узники лагеря сотнями умирают голодной смертью. В одно воскресенье начала августа подошла моя очередь - и я поехал в Акмечетку. Подъезжая к лагерю, я увидел, как люди толпились за оградой, слышны были их крики. И когда я подошел ближе… я увидел полуголых, босых людей: мужчин, женщин, детей, девушек, унылых, тощих, как палки, грязных, с торчащими во все стороны волосами, как у дикарей. Кое-кто ползал по земле на вспухшем животе, рвал и жевал тоненькую травку. Когда они увидели повозку с продуктами - раздался счастливый рев, испугавший нас: мы боялись, как бы они не напали на нас. В повозке было 96 буханок хлеба, 10 бутылок масла и 5 кг соли. Я разрезал каждую буханку на части, чтобы дать по кусочку каждому из 500-600 человек, оставшихся в живых из доставленных вначале 5000. Люди были такими слабыми, что они даже не могли стоять на ногах, и только в глазах еще теплилась какая-то воля к жизни. Среди них я узнал и некоторых из тех, с кем мы под конвоем проделали путь депортации из Кишинева в Транснистрию. Я помнил, какими они были здоровыми и крепкими, теперь же они, изголодавшиеся, с трудом поднимали руки, чтобы взять кусочек хлеба. В тот же день мы купили на соседней ферме повозку помидоров и привезли ее в лагерь. Из каждой загородки раздавались крики: "Червинский, пожалей нас, дай нам еще парочку помидоров, мы хотим жить, не дай нам умереть с голоду". С волнением и тревогой покидал я это место, когда пришел румын - управляющий фермой, наблюдавший за лагерем, и попросил меня помочь собрать всех, чтобы что-то сказать им. Наконец, они собрались, а мне пришлось переводить его слова, так как среди них были украинские евреи, не знавшие румынский язык. Управляющий говорил им: "Приближается осень, скоро пойдут дожди, повалит снег, надо сделать печки, пусть самые "здоровые" собирают кирпичи, топливо на зиму". На это "гуманное" предложение они все, как один, отвечали: "Если собираетесь держать нас здесь зимой, то принесите пулеметы и расстреляйте нас всех, укладывая друг на друга. Лучше умереть, чем зимовать в таких условиях…" С горечью и болью в сердце покидал я их. Они смотрели на нас в отчаянии. Удаляясь, мы слышали, как они кричали нам вслед: "Не забывайте нас, спасите наши души!»

Прочтено: 3583      

ОтличноОчень хорошоХорошоНормальноПлохо