Обвинения в убийствах, совершенных в магических и колдовских целях, распространены во всех странах мира. В Китае обвиняли христианских миссионеров, на Мадагаскаре в XX веке аборигены обвиняли французов, а если заглянуть в более отдаленные времена, то следы обвинений можно найти в Греции, где обвинения относились на счет евреев, в Риме - на счет христиан. Сами христиане уже в античные времена приписывали кровавые обычаи всем своим противникам. В целом можно сказать, что мы имеем дело с общей тенденцией, складывающейся обычно в тех ситуациях, когда общество сталкивается с чужестранцами, вызывающими смущение и презрение.
Следует отметить, что до XII века христианское общество ни разу не выступало с подобными обвинениями в адрес евреев. Вместе с тем, с этого времени мы наблюдаем целый ряд подобных обвинений. В чем причина? Очевидно, что решающим было воздействие страстей, разожженных крестовыми походами. Между 1141 и 1150 годами это обвинение спонтанно возникло в трех разных местах и в трех разных формах, которые обозначили в различных комбинациях перспективу антиеврейских выступлений вплоть до нашего времени.
Вначале речь шла о ритуалах, как это ни странно, связанных с христианской, а не еврейской пасхой. Добытая таким образом кровь предназначалась для магических целей. Преобладала здесь идея мести, смешанная с сатанинскими обрядами. Главным образом имелось в виду воспроизведение убийства Христа. Каноник Томас де Кантимпре даже удивлялся невежеству евреев: чтобы положить конец их страданиям необходимо воспользоваться настоящей кровью Христа, а их постоянные покушения на несчастных христиан совершенно бесполезны. Эта тема быстро соединилась с верой в тайное и загадочное еврейское общество, союз мудрецов, заседающих где-то в отдаленных уголках и определяющих с помощью жребия место, где должно осуществляться очередное жертвоприношение и исполнителя этого жертвоприношения. Так уже в XII веке начал складываться миф о мудрецах Сиона.
Позже систему доказательств вины упростили до уровня обывателя и запустили в общественное сознание. Поскольку христианский мир верит, что Иешуа — это Б-г, и что убили его евреи, не было такого преступления по отношению к ним, которое могло показаться слишком диким или ужасным. Кровавый навет, или обвинение евреев в том, что они при отправлении своих ритуалов убивают неевреев и пьют их кровь, зародился в XII в. в Англии. В последующие семь столетий это унесло жизни десятков тысяч евреев.
Ирония судьбы в том, что навет направлен против народа, который первым в истории поставил человеческие жертвоприношения вне закона (Брейшит, 22 и Дварим, 18:10) и был единственным народом древнего Ближнего Востока, который запретил употребление какой бы то ни было крови (Ваикра, 3:17, 7:26, 17:10—14; Дварим, 12:16, 12:23—25).
Так или иначе, но в 1144 году рассматривалось первое дело по подобному обвинению в г. Норвиче (Англия). Тело юного подмастерья было обнаружено накануне Святой пятницы в лесу около Норвича. Распространяется слух, что мальчик был убит евреями в насмешку над страстями Христа. Обвинители уточняли, что убийство было запланировано заранее. Заявлялось, что на тайном совещании в Нарбонне местом ежегодного жертвоприношения был избран Норвич. Власти не проявляли доверия к этому обвинению, и городской шериф принял меры для защиты евреев. Однако беспорядки произошли и один из влиятельных евреев был убит разорившимся рыцарем, который по случайному совпадению оказался должником убитого. В результате этой истории возник местный культ, на протяжении многих веков мощи св. Уильяма были объектом паломничества.
Следующее дело выглядит гораздо более примитивным. В 1147 году в Германии, в Вюрцбурге, во время провозглашения второго крестового похода в водах Майна было обнаружено тело некоего христианина. В злодеянии обвинили местных евреев, начались беспорядки и несколько человек было убито.
Зато обвинения 1150 года были порождены гораздо более изощренной фантазией. Речь здесь шла об осквернении святых даров. По сути это был старый мотив, присутствующий уже у Григория Турского. Но он традиционно трактовался как событие, имевшее место где-то далеко на Востоке. События 1150 года впервые показали христианам, как близка опасность. Это, в каком-то смысле, “уже совсем другая история”. Так оскверненная просфора превращается в труп младенца. Вот что писал об этом хронист из Льежа:
“В этом году случилось так, что в Кельне сын одного еврея, принявший христианство, в день Пасхи пошел в церковь, чтобы причаститься к телу господню вместе с остальными. Он положил облатку в рот и в спешке понес ее домой. Когда он вернулся из церкви, то испугался, в голове у него помутилось, он вырыл яму и обнаружил там останки ребенка, которые он хотел отнести в церковь. Тут с неба спустился яркий свет, ребенок был взят из рук священника и вознесен на небо.”
Хронист ничего не сообщает о том, состоялся ли судебный процесс, зато описывает нам акт святотатства, совершенный евреем-отступником, где происходит превращение облатки в живую плоть, а в завершение еще и одно из чудес, которые так нужны были христианской церкви.
Далее хроники сообщают еще о нескольких подобных случаях, а уже в конце века эта выдумка достигает континента.
В 1171 г., во французском городе Блуа, слуга местного градоначальника пошел вечером к реке поить коня. Конь чего-то испугался и отскочил, а перепуганный всадник вернулся в город и рассказал, что видел, как еврей бросил в реку тело христианского мальчика. На основании этого обвинения были арестованы тридцать человек из местной еврейской общины. Для проверки обвинения судьи прибегли к тогдашнему способу испытания водой: обвинителя-слугу бросили в реку в лодке, наполненной водой и, так как лодка не утонула, решили, что слуга сказал правду. Тогда арестованных евреев заключили в деревянную башню, возле которой разожгли огромный костер. На предложение креститься и тем получить помилование евреи ответили отказом. Тогда все тридцать восемь человек нашли свою смерть на этом костре.
В 1191 году в Брей-сюр-Сен число жертв достигло сотни. Но в следующем столетии эта клевета стала распространяться с ужасающей скоростью.
Не отставала от европейских государств и Германия. Здесь кровавые наветы не были редкими. Один только 1236 год принес несколько подобных дел. Из Франции проникло сюда поверье, будто евреи ежегодно перед Пейсахом тайно похищают христианских младенцев и убивают их. Если где-нибудь пропадал христианский младенец или случайно находили его труп, то разъяренная толпа бросалась на еврейский квартал, убивая и грабя ни в чем не повинных людей. Не было почти города в Германии, где бы не повторилась эта картина.
В 1235г. близ города Фульды были найдены убитыми пять христианских мальчиков, дети местного мельника. Суеверная толпа решила, что убили их два еврея, которые будто бы выцедили кровь из убитых и хранят ее для пасхальных обрядов. Толпа бросилась на еврейских жителей Фульды и убила тринадцать евреев - мужчин и женщин. Евреи пожаловались императору Фридриху II, и тот, обеспокоенный размахом беспорядков, назначил следственную комиссию из ученых христиан, которые должны были на основе иудейских текстов сделать заключение: действительно ли можно обвинять евреев в использовании крови для пасхальных обрядов. В случае утвердительного ответа император угрожал уничтожением всех евреев на подвластных ему территориях. Мнение ученой комиссии было категоричным: нет ничего ни в Торе ни в Талмуде, из чего можно было бы заключить, что евреи жаждут человеческой крови. Напротив, их законы запрещают евреям ее использовать. Однако император наложил большой денежный штраф на фульдских евреев. В результате летом 1236 года император издал “Золотую буллу”, в которой попытался раз и навсегда очистить евреев от ужасного обвинения. Но попытка провалилась: выдумка
уже пустила глубокие корни. Кровавые наветы продолжались.
Возмущенные гнусными обвинениями, евреи обратились к тогдашнему римскому папе - Иннокентию IV,( у Л.Полякова - Иннокентий III) который славился своей справедливостью. В 1247 году он разослал папский указ для всех епископов, в котором говорилось:
“Мы слышали слезные жалобы евреев на то, что против них изобретают безбожные обвинения, изыскивая повод, чтобы грабить их и отнимать их имущество. В то время, как Святое Писание велит: ”Не убий!”, против евреев поднимают ложное обвинение, будто бы они едят в праздник Пейсах сердце убитого младенца. Полагают, что это им повелевает их закон, который, наоборот, строго запрещает подобные деяния. Как только находят где-нибудь труп неизвестно кем убитого человека, убийство по злобе приписывается евреям. Все это служит предлогом для их яростного преследования. Без суда и следствия, не добившись ни улик против обвиняемых, ни собственного их признания, у них безбожно и несправедливо отнимают имущество, морят их голодом, подвергают их заточению и пыткам и осуждают на позорную смерть. Участь евреев под властью таких князей и правителей становится еще более ужасною, чем участь их предков в Египте под властью фараонов. Из-за этих преследований они вынуждены покидать те места, где предки их жили с древнейших времен.
Не желая, чтобы евреев несправедливо мучили, мы приказываем вам, чтобы вы обращались с ними дружелюбно и доброжелательно. Если вы услышите о каких-нибудь несправедливых нападках на евреев, препятствуйте этому и не допускайте на будущее время, чтобы их подобным образом притесняли.”
Евреям, приехавшим в 1255 г. в Линкольн, чтобы присутствовать на свадьбе, не повезло. На следующий день после свадьбы тело пропавшего три недели назад христианского мальчика по имени Хью было обнаружено в выгребной яме (куда он, видимо, случайно свалился). Но горожане- христиане рассудили иначе. Их современник Мэтью Пэрис записал:
“В течение десяти дней этого ребенка откармливали белым хлебом и молоком, а затем... почти все евреи Англии были приглашены присутствовать при его распятии”.
Впоследствии один из евреев по имени Копии признался под пыткой, “что евреи распяли мальчика таким же образом, как в свое время они распяли Иисуса”. Девятнадцать евреев были повешены без суда.
После этого обвинение в ритуальном убийстве стало обычным делом. Спустя столетие в "Рассказе настоятельницы" (включенном в его "Кентерберийские рассказы") Джефри Чосер писал об убийстве Хью, которое, как он считал, совершили евреи. Через шестьсот лет после этого сфабрикованного дела английский эссеист Чарльз Лэм заметил:
"Признаюсь, у меня не хватает нервов, чтобы войти в их синагогу. Старые предрассудки крепко держат меня в своей власти. Я не мог избавиться от истории Хью из Линкольна".
Смерть Хью стала также темой десятков баллад. Однажды, проезжая по Озаркским горам в Арканзасе, я купил сборник местных народных песен, изданный в 1976 году, где содержалась и баллада, посвященная "убийству Хью". Здесь рассказывается, как еврейка приглашает маленького христианского мальчика к себе в дом, а затем:
Она закрыла салфеткой его лицо
И скрепила ее золотой булавкой,
Потом попросила блюдо для крови,
Чтобы собрать туда кровь из его сердца.
Из папской буллы 1273 года следует, что в это время возник чудовищный промысел: профессиональные шантажисты прятали своих детей, а затем обвиняли евреев в их похищении. Это давало возможность или врываться в дома евреев и грабить их силой, или заняться не менее выгодным шантажом. Наряду с непосредственными результатами этих процессов следует помнить и об отдаленных последствиях: некоторые из этих дел глубоко проникли в народное сознание и породили настоящие культы, пронося через поколения эту кровавую тему.
К XIV в. обвинение в ритуальном убийстве стало привязываться к празднику Песах: евреев стали обвинять в том, что они подмешивают христианскую кровь в мацу и вино. Радостный праздник становился для евреев ужасным временем; они боялись, как бы антисемиты, чтобы выдвинуть против них ложное обвинение, не убили бы христианского ребенка, затем подбросив его в какой-нибудь еврейский дом.
В 1840 г. антисемиты- христиане внедрили кровавый навет в мусульманский мир, и злосчастные евреи Дамаска были обвинены в убийстве капуцина. "Дамасское дело" стало поворотным пунктом в еврейской истории, потому что впервые евреи разных стран, включая лидеров общин Англии, Франции, Австрии, Германии и США объединились, чтобы выразить протест против антисемитизма. Возглавляемые сэром Мозесом Монтефиоре, они преуспели в своих усилиях: в течение нескольких месяцев жертвы были освобождены, за исключением двух человек, которые умерли, не выдержав пыток.
Оценивая тот факт, что очень многие христиане верили в кровавый навет и распространяли его в течение столетий, Ахад Гаам, один из первых сионистских мыслителей, сумел найти здесь следующее "утешение": это побудило евреев не допускать развития в себе черт, свойственных тому отрицательному образу, которым наделял их мир.
"Каждый еврей, кто был воспитан среди евреев, знает как непреложный факт, что среди этого народа, куда бы вы ни посмотрели, не найдется ни одного еврея, который пил бы из религиозных соображений человеческую кровь... "Но,— спросите вы,— разве может быть такое, чтобы все ошибались, а евреи были правы?" Да, это возможно: об этом свидетельствует кровавый навет".