Озеро Ваннзее находится между Берлином и Потсдамом, как раз на полпути.  Их там много – настоящий озёрный край, но Ванзее – самое большое. Впервые я услышала о нём полвека назад. Профессор Мария Евгеньевна Елизарова читала нам лекции о немецких романтиках. Меня поразила история Генриха Клейста, великого драматического поэта, который в возрасте Христа покончил с собой. С романтиками такое случалось. Но  уж очень необычен был его способ ухода. Договорившись с недавней знакомой, неизлечимо больной женщиной, желавшей расстаться с жизнью, о совместном самоубийстве, Клейст нанял экипаж, который привёз их к берегам Ваннзее. Здесь он застрелил свою спутницу, а затем себя. Тут их и похоронили.

Эта печальная история не повредила репутации Ваннзее. На рубеже XIX-XX веков оно стало излюбленных местом отдыха берлинской творческой элиты и весьма состоятельных граждан из финансово-промышленных кругов. Вокруг озера под сенью стройных сосен и вековых деревьев выросли прекрасные особняки и виллы, некоторые могли потягаться с дворцами. 

    Уже будучи в Германии, вновь наткнулась я на это подзабытое название – Ваннзее. Оказалось, что именно здесь и проходило закрытое совещание нацистской верхушки по поводу «окончательного решения» еврейского вопроса.  Стало известно время заседания – январь 1942-го.  Довольно долго документы этого секретного совещания не могли обнаружить. А ведь для историка главное доказательство – документ.  К примеру, документы о замышляемой Сталиным депортации советских евреев в места весьма отдалённые так и не найдены. А коли так, рассуждают некоторые постсоветские историки, то и нечего возводить напраслину на Вождя и Учителя. Отсутствие документов о планировании Холокоста  очень воодушевляло тех «исследователей», кто утверждал  в последние десятилетия, что и Холокоста-то никакого не было, его придумали евреи.

Далеко не все в Германии сегодня знают, что документы этого секретного совещания в Ваннзее всё же были найдены. Осенью 2004-го мне довелось побывать в музее, который несколько лет назад открылся на той самой вилле, где принималось это чудовищное преступное решение. После раздела Германии в 1945 году Ваннзее оказалось в советской зоне, а затем – на территории ГДР. Вначале в вилле, построенной на берегу озера в 1914-15 гг. архитектором Паулем Баумгартеном, разместилось какое-то ведомство, затем – школа. А теперь там музей.

От станции я направилась к нему пешком, чтобы психологически подготовиться к визиту. Огибая озеро, вначале наткнулась на  виллу известного художника Макса Либермана, выстроенную тоже Баумгартеном, которая была, конечно, «ариизирована» нацистами (ныне в ней – музей художника). А в двухстах метрах от неё – двухэтажный особняк за кованой оградой.

Так и видишь, как подъезжали сюда нацистские бонзы в чёрных лимузинах, как вскидывались руки офицеров охраны в приветствии, как входили они в холл, освещённый хрустальными светильниками, бесшумно ступая по мягким коврам, подходили к двери, ведущей в овальный зал, заканчивавшийся полукруглым эркером, и скрывались  за нею. Собиралась  «арийская элита»,  вершители судеб.

Со стены  зала смотрят фотопортреты всех шестнадцати участников совещания, лица их не отмечены печатью интеллекта, хотя девять из них  имеют учёную степень. Тщетно ищу  в них злодейские черты: заурядные чиновничьи физиономии. Даже нордический характер не просматривается. Прав был старина  Теккерей, говоря  о том, как просто было в старые времена узнать людоеда: во многих сказках имелось его  описание. Теперь же людоеды ходят среди нас, и их не отличить, мы пожимаем им руки, не подозревая, кто перед нами.  Вот я и стою перед  стендом с портретами людоедов – почитай, перед иконостасом сатаны, а вдоль стен сидят немецкие старшеклассники, их привезли сюда на экскурсию. Посещение музея входит в программу школьного воспитания в современной Германии. В молчании слушают они молодого экскурсовода. Я же на какое-то мгновение просто глохну, не слышу его речи, меня распирает желание закричать: «Взгляните на меня! Эти негодяи приговорили всех евреев к смерти, чтобы «очистить немецкое жизненное пространство», а я стою перед вами! Я – жива!»  Но я ограничиваюсь тем, что демонстративно поворачиваю к сидящим свой блокнот, на обложке которого - бело-голубой флаг Израиля и звезда Давида: пусть смотрят!

Возможно, подросткам известно, что с 15 сентября 1935 года в Германии действовал закон об имперском гражданстве. В нём недвусмысленно говорилось: «Гражданином государства может быть только тот, в чьих жилах течёт немецкая кровь. Поэтому евреи не могут принадлежать к немецкому народу». Одновременно был издан «Закон об охране немецкой крови и немецкой чести». Первый параграф закона запрещал браки между евреями и германскими подданными немецкой и немецкородственной крови. В параграфе пятом значилось: «Нарушающий запрет, изложенный в §1, наказывается каторгой». Быть может, сидящих в зале школьников все эти параграфы нисколько не волнуют, хотя, кто поручится, что их  бабушки и дедушки могли без всякого труда заполнить анкеты, доказывающее их стопроцентное арийство. У желающих вступить в брак в годы нацизма  предки подробно исследовались, начиная с 1800 года. Что касается меня, то я была полукровкой (Mischling), моего отца ждала каторга,  а мне было уготовано место в лагере уничтожения по списку № 2 . В списке № 1 значились «полные» евреи.

Вместо овального стола, за которым заседали преступники, ныне в центре зала помещены стеклянные витрины, в которых демонстрируются копии документов, случайно обнаруженных в архиве Министерства иностранных дел. Это письмо-приглашение к участию в совещании 20.01.42 г. на имя министерского госсекретаря  Мартина Лютера (такое вот знаменательное совпадение!), оно начинается с обращения: Lieber Parteigenosse Luther!  На первой странице -  гриф шефа службы безопасности и пометка - «Лично». А далее следует 15 страниц проекта людоедского постановления, обрекающего на смерть всех европейских евреев (свыше 11 миллионов).      

В зале три высоких окна,  и в простенке – большой планшет, на котором план «окончательного решения» (его полное название – план уничтожения европейских евреев) представлен в виде диаграммы с цифрами. Данные подготовлены А. Эйхманом. С немецкой педантичностью перечислен «объём работ». Приведу часть этого перечня, в котором 35 позиций:   

Рейх – 131 800                       

Генеральное губернаторство   - 2 284 000

Украина – 3 000 000

Белосток  - 400 0000

Протекторат Чехия и Моравии  - 74 000

Эстония – свободна от евреев

Латвия -  3500

Литва – 34 000

Франция – 700 000  (не оккупированная территория)

                    165 000  (оккупированная территория)

Англия   -   330 000

Албания - 200

Швейцария – 18 000

Венгрия – 742 800

Румыния с Бессарабией – 342 000

СССР – 5 000 000

Масштабные акции  требовали соответствующей подготовки. Она уже велась, и с размахом.  Лагерный комплекс Освенцим начал создаваться в апреле 1940 года на месте бывшей польской армейской базы. Его строили 300 местных евреев, они будут уничтожены в числе первых: этого требовала строжайшая секретность, которая окружала строительство лагеря смерти. Лагерь был рассчитан на 10 000 узников, но эти масштабы явно не соответствовали замыслам Гитлера. В начале 1941 года в преддверии войны с Советской Россией начинается строительство Освенцима  II /Биркенау,  Освенцима  III /Моновиц  и их многочисленных филиалов. Этот всеобъемлющий проект  потребовал использовать последние достижения техники, чтобы заменить дорогое оборудование для старомодного массового отравления выхлопными газами; разрабатывалась более дешёвая и эффективная техника массового убийства здоровых людей. Немецкие учёные, изобретатели, химики, архитекторы, работники промышленности – все работали не за страх, а за совесть.

Осенью 1941 года комендант лагеря Рудольф Гесс получил приказ Гиммлера: «Всех без исключения евреев, находящихся в пределах нашей досягаемости, надо уничтожить сейчас, во время войны. Вам предстоит выполнить эту задачу.  Это трудная работа, требующая полного самопожертвования. Все подробности вы узнаете от оберштурмбанфюрера Эйхмана».

Эйхман остался доволен тем, что увидел при осмотре лагеря: помещения для умерщвления газом одновременно до 800 человек каждое были готовы. Он обсудил с Гессом вопрос о качестве быстродействующего газа. Незадолго до приезда Эйхмана прошло «удачное испытание» «Циклона Б»: первыми его жертвами стали 600 советских военнопленных и 250 других узников. Газ был последним достижением концерна  «ИГ Фарбениндустри», дочерние предприятия которого расположилось в Моновице, сбоев в их работе не наблюдалось. Можно было рапортовать в Берлин: гигантское «производство смерти» налажено и запущено!  На совещании Эйхман подтвердил колоссальные возможности комбината смерти.

В январе 1942 года, после совещания в Ваннзее, машина массового уничтожения заработала на полную мощность. А мощность была такова: четыре крематория  с газовыми камерами позволяли за пять часов уничтожать до 12 тысяч человек.                         

Рудольфа Гесса на совещание в Ваннзее не приглашали: не тот уровень. Молодому  капитану уготовили роль исполнителя. Он оправдал надежды и доказал полную преданность делу партии. Из показаний бывшего коменданта Освенцима Рудольфа Гесса на Нюрнбергском процессе: «Мне 46 лет. Я постоянно работал в концентрационных лагерях: с 1934 до 1938 гг. – в Дахау, с 1938 по 1940 гг. – в Заксенхаузене, затем – в Освенциме. Здесь в газовых камерах было умерщвлено около полутора миллионов человек и около полумиллиона погибло от истощения и болезней. Это составляет 70-80% всех узников Освенцима, остальные 20-30% отбирались для работы на предприятиях лагеря. Среди уничтоженных было 100 тысяч немецких евреев и огромное число мирных жителей, почти исключительно евреев, из Голландии, Франции, Бельгии, Польши, Венгрии, Чехословакии, Греции и других стран. Только одних венгерских евреев мы уничтожили около 400 тысяч летом 1944 года…»

В музее  в нескольких залах  представлены фотодокументы, воспроизводящие  кошмар, о котором столь буднично поведал суду комендант Освенцима. Здесь кое-что можно узнать и о лагерях, которые не сохранились. О Треблинке, к примеру. Наш писатель Василий Гроссман был в числе тех, кто освобождал Треблинку. Его очерк «Треблинский ад», напечатанный в конце 1944 года в „Знамени“, - первое в мире детальное описание лагеря уничтожения.  А поскольку порядок (Ordnung) был везде одинаков, предоставим слово автору: „Весь процесс работы треблинского конвейера сводился к тому, что зверь отнимал у человека последовательно всё, чем пользовался он от века по святому закону жизни. Сперва у человека отнимали свободу, дом, родину и везли на безымянный лесной пустырь. Потом у человека отнимали на вокзальной площади его вещи, письма, фотографии его близких. Затем за лагерной оградой у него отнимали мать, жену, ребёнка. Потом у голого человека забирали документы, бросали их в костёр: у человека отнято имя. Его вгоняли в коридор с низким каменным потолком - у него отняты небо, звёзды, ветер, солнце“.

Этот очерк можно прочесть в  знаменитой «Чёрной книге», подготовленной к печати Гроссманом и Эренбургом. В 1948 году её набор был в СССР уничтожен,  и лишь в 1980 году она вышла в свет в Иерусалиме, а через 10 лет – на родине составителей, в СССР. В музее можно увидеть фотоиллюстрации к «Треблинскому аду». Созерцание их надолго лишит вас душевного покоя. Может быть, потому немецкие подростки, оказавшись в этих залах, опускают, отводят глаза и спешат поскорее выбраться на воздух, будто их преследуют запахи газа и тления.

Ваннзее славится чистым воздухом: вода и сосны. Здесь дышится легко. И только на печально знаменитой вилле воздуха по сей день не хватает.