В 1989 году исполнилось 150 лет со времени насильственного обращения в ислам еврейской общины города Мешхеда в Иране. В 1839 году, в обстановке кровавых наветов и жестоких репрессий, перед евреями был поставлен ультиматум: либо принять шиитский ислам и начать жить в соответствии с законами Корана, либо погибнуть.

Эта трагическая страница в истории евреев Персии менее известна, чем кровавые преследования евреев Европы или история испанских обращенных — конверсос. Еврейская община Мешхеда оказалась перед лицом тотального уничтожения. Евреям не оставалось ничего другого, как под давлением обстоятельств принять законы Корана. Их обращению предшествовала длинная цепь убийств евреев, осквернения и разгрома синагог, грабежа имущества, беспрестанных угроз их жизни. После насильственного обращения их стали называть джадид аль-ислам — новыми мусульманами.

Мешхед — один из четырех святых городов персидских мусульман-шиитов (остальные три: Наджаф и Карбала в Ираке и Кум в Иране). Евреи начали селиться здесь в период правления Надир-шаха, снискавшего себе славу одного из величайших завоевателей, которых знала Персия.

Надир-шах, последний из великих завоевателей Азии, родился в маленьком городке в 1688 году. В юности он был пастухом, затем стал вожаком разбойничьей шайки, которая грабила соседние города и села. В двадцать лет он уже командовал войском в 5000 всадников. После ряда успешных боевых операций он вместе со своим войском вошел в армию тогдашнего персидского шаха и принимал участие в его войнах. Вскоре он был назначен главнокомандующим, а в 1736 году короновал себя, приняв титул шах-иншах — царь царей.

Надир-шах вел множество войн и значительно расширил границы своего государства. Он сражался с афганцами, осадил Багдад и пытался вернуть Персии священные города шиитов в Месопотамии, в которых находятся гробницы имамов — знаменитых шиитских духовных вождей прошлого. Евреи Багдада, боясь завоевания города войсками Надир-шаха, объявили всеобщий пост и молились за победу турок. Когда персы были отбиты и подписано мирное соглашение, евреи устроили праздник в ознаменование этого чуда. Все это случилось на одиннадцатый день месяца адар 5493 (1733) года.

Вскоре после этого Надир-шах покорил Бухару, а затем со своим войском, в котором одних вьючных верблюдов насчитывалось десять тысяч, вторгся в пределы Индии и захватил Дели. Когда он покинул Индию, он увез с собой многочисленные трофеи, включая редкие алмазы, изделия из золота и серебра и много других ценностей. Рассказывают, что Надир-шах освободил жителей Мешхеда от налогов на три года, расходуя богатства, захваченные в Индии.

Во время правления шах-иншаха Персия вновь отвоевала территории, которые ранее были отторгнуты от нее оттоманскими турками и Россией. Ее империя снова простиралась от Каспийского моря на севере до Персидского залива на юге. Надир-шах был сильным военачальником, которому удалось восстановить былое могущество Персии, но в то же время он был жестоким завоевателем, не знавшим жалости. Его жестокость не уступала жестокости Чингиз-хана и Тамерлана, которые массами убивали покоренных мирных жителей, уродовали трупы побежденных, оставляли за собой выжженную пустыню.

Что касается евреев, то их положение описано в рассказе рабби Яакова Ицхака из Дереванда, который жил сто лет назад. Он записал предание, много поколений бытовавшее среди евреев Дагестана, в котором говорилось, что Колкат — деревня, где жили евреи около тысячи лет, была полностью уничтожена войсками Надир-шаха в ходе его войны с казачьими атаманами (Khans?) в 1730 году. Передавали, что евреи бежали из этой деревни в местечко, называвшееся Кове.

В 1726 году Надир-шах завоевал Мешхед — самый священный город мусульман-шиитов. В Мешхеде находится могила восьмого шиитского имама, Али Резы, который умер в 818 году. Десятки тысяч паломников-шиитов приходят помолиться в великолепной мечети, сооруженной в 1418 году шахом Роком — сыном Тамерлана. В 1740 году Надир-шах сделал Мешхед своей столицей. Дворец Калат-Надир, расположенный недалеко от города, был построен специально для хранения сокровищ, привезенных шахом из Индии.

Владыка Персии укрепил Мешхед, придав ему еще большее значение. Мешхед стал не только священным местом, но и важным торговым центром, находясь на пересечении торговых путей, и военным центром по защите границ империи. Стремясь развить экономику города, Надир приглашал туда купцов, ремесленников и деловых людей с разных концов света. Среди них были и евреи, на преданность которых он вполне мог положиться. Некоторые из них были даже допущены к охране сокровищницы дворца Калат-Надир.

Открытие ворот Мешхеда для евреев было своего рода революционным актом. Ранее ни один персидский правитель не решался впустить евреев в святой город, который всегда был закрыт для "неверных". Это было равносильно тому, чтобы позволить евреям селиться, например, в таких священных для мусульман городах, как Мекка или Медина. Пожалуй, только такой могущественный правитель, как Надир-шах, мог пустить евреев в центр исламского фанатизма, каким являлся Мешхед.

Следует заметить, что сам Надир-шах был мусульманином-суннитом. Он отказался сделать веру шиитской секты государственной религией Персии и всемерно старался ослабить ее влияние. Говорили, что Надир намеревался основать новую, универсальную религию, в которую входили бы элементы учений иудаизма, христианства и исламских сект.

Поселение евреев в Мешхеде привело к сильнейшему брожению в среде шиитского духовенства — ахундов, которые видели в евреях нечистых (ниджас), осквернявших святую землю Мешхеда. Они находили любые предлоги, чтобы выжить евреев из города. Хватило одного столетия, чтобы еврейская община Мешхеда оказалась на грани уничтожения. В 1839 году потомки тех персидских евреев, которых Надир-шах некогда впустил в свою столицу, были насильственно обращены в мусульманскую веру.

Согласно различным источникам, количество еврейских семей, первоначально поселившихся в Мешхеде и образовавших ядро общины, колеблется от двенадцати до сорока или даже больше. Местные мусульмане-шииты встретили эту группу первых поселенцев враждебно и отказались продавать им дома. По-видимому, евреи приобрели дома и землю у персов-зороастрийцев. Со временем в Мешхед переехали евреи из многих городов Персии, в частности из Казвина, Дилмана, Мосандрона, Катана, Лара, Язда и других.

Евреи занимались различными профессиями и ремеслами, и власти, заинтересованные в развитии региона, поощряли создание мастерских по изготовлению ковров и тканей, по обработке золота и серебра, а также расширение посредничества в экспортно-импортных операциях.

Еврейский квартал быстро рос. Построили первую синагогу, появились кладбище, общественная баня и ванны для микве (ритуального омовения). Согласно историческим свидетельствам, в Мешхеде впоследствии было четыре синагоги, Талмуд-Тора (религиозная школа), множество магазинов и лавок, обширные жилые кварталы, окруженные каменными стенами, и многое другое.

Во время правления Надир-шаха евреи Персии жили в мире и покое. В большинстве городов его державы они не испытывали никаких притеснений или дискриминации, которая была их уделом при прежних правителях. Надир-шах даже аннулировал антиеврейские указы, введенные другими правителями и духовенством. Терпимость Надира по отношению к евреям коренилась не только в его принадлежности к более веротерпимой суннитской ветви ислама. Можно предположить, что и другие причины вызывали его симпатии к евреям.

Предание гласит, что Надир пригласил представителей трех основных религий в свой дворец и задал им ряд вопросов об их религии и вере. Среди приглашенных были два шиитских ахунда, два христианских священника и два раввина. Расспросив их о Коране, Евангелии и Торе (Пятикнижии Моисея), Надир указал на последнюю и сказал: "Вот настоящая книга Бога". Он повелел сделать персидский перевод Торы, хотя сам был неграмотен.

После смерти Надир-шаха благоприятный климат по отношению к евреям изменился. Шиитское духовенство стало всячески их притеснять, унижать и ограничивать их свободу. Антисемитские законы были восстановлены, и положение евреев катастрофически ухудшалось.

В 1839 году шиитские фанатики силой заставили 400 еврейских семей Мешхеда перейти в ислам. Насильственному обращению предшествовали погромы, в ходе которых около тридцати двух евреев были убиты (по другим данным, около пятидесяти). Синагоги подверглись осквернению, имущество евреев в домах и лавках было разграблено. Женщин и мальчиков насиловали, а затем заставляли принять ислам. Девушек похищали и принуждали выходить замуж за мусульман.

Еврейской общине был предъявлен ультиматум: немедленное обращение или смерть. После совещаний руководители общины приняли решение: в час смертельной угрозы и при отсутствии выбора евреи Хануккальная лампа евреев из Мешхеда, тайно исповедовавших иудаизм. При необходимости может быть мгновенно превращена в набор маленьких тарелочек; (внизу, слева) Титульный лист книги проповедей, написанной на языке персидских евреев. Иерусалим, конец XIX века; (внизу, справа) Аггада евреев из Мешхеда сделают обманное заявление о переходе в ислам и произнесут перед ахундами саадат, то есть формулу исламской веры: "Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк Его". Лучше создать видимость обращения, чем лишиться жизни. Многие из обращаемых при чтении саадата вместо Мухаммеда шептали Муса (Моисей), так что получалось: "Нет Бога, кроме Бога, и Моисей пророк Его".

Решение руководителей общины согласиться произносить саадат и признать мисссию пророка Мухаммеда было принято на основе "Письма о насильственном обращении" ("Игерет ха-Шемад") Май-монида, где он писал, что в особых случаях лучше перейти в другую веру, чем быть убитым, ибо, как гласит Тора: "Соблюдайте же уставы Мои и законы Мои, исполняя которые человек будет жив ими" (Левит, 18:5).

Во время другой церемонии, проводившейся в мечети, джадид должны были сменить свои еврейские имена на мусульманские. Отныне у них было два имени, "внешнее" и "внутреннее". "Внешнее" было обычным мусульманским: Хасан, Хусейн, Али, Мухаммед, Фа-редж, Измаил и т.д. "Внутреннее", взятое из ивритской традиции, скрывалось.

Джадид аль-ислам внешне соблюдали все навязанные им исламские обряды и обычаи; в глазах окружающих они были правоверными мусульманами. Тайно, однако, они продолжали исповедовать иудаизм и соблюдать еврейские обряды, надеясь, что когда-нибудь снова смогут исповедовать свою религию открыто. Со временем многие джадид, не в силах вынести двойной жизни, бежали в Герат, расположенный в близлежащем Афганистане, или в города Бухарского края возле персидской границы; другие эмигрировали в Индию или Великобританию, а позднее — в Палестину.

Период диссимиляции был для джадид чрезвычайно трудным. Их новое положение потребовало сплоченности и сильного руководства, которое могло бы подсказать им, как вести себя во внешнем мире в качестве новообращенных мусульман. И действительно, их руководители оказались очень стойкими: они не жалели сил, чтобы тайно исполнять еврейские обряды и по возможности не допускать ассимиляции членов общины в окружающей шиитской среде. Такие вожаки и религиозные деятели общины, как раввин, шохет (резник), мохель, делавший обрезание, и кантор, работали не покладая рук. Рискуя жизнью, они учили членов общины, как вести себя осмотрительно и хитро, чтобы защититься от мусульманских ахундов и мулл, которые

денно и нощно шпионили за ними, пытаясь выяснить, действительно ли они следуют законам Корана, которые формально приняли.

Есть несколько версий того, почему шииты потребовали обращения в ислам всей общины. Согласно одной из них, у еврейского мальчика были болячки на руках, и родители заподозрили проказу. Все домашние средства, магические заклинания и амулеты не помогли. Тогда родители решили применить последнее рекомендованное им средство: они убили собаку и велели мальчику вымыть руки ее кровью. Это, мол, и стало основой кровавых наветов, которые привели к нападениям на евреев Мешхеда, в отдельных случаях и к убийству и в конце концов — к их насильственной исламизации.

Другая версия гласит, что шиит, проходя по улице, якобы услышал лай собаки и решил узнать, в чем дело. Он вошел во двор, где жила еврейская семья, и увидел, как убивают собаку. Мусульманин тут же вышел на улицу и закричал, что евреи убили собаку и назвали ее именем Пророка.

Третий вариант связан с женщиной-мусульманкой, которая будто бы прислуживала в той самой еврейской семье и решила за что-то отомстить своему хозяину. Когда он убивал собаку, чтобы ее кровью вылечить сына, служанка пошла к ахунду в мечеть Али Резы Великого, рассказала об убийстве собаки и добавила от себя, что евреи намеренно осуществили его во время великого шиитского праздника Азура.

Есть ряд свидетельств того, что антиеврейские выступления действительно разразились в Азуру, на девятый день месяца мухаррам 1255 года по мусульманскому летосчислению, что соответствует 11 нисана 5599 года, то есть 26 марта 1839 года. Этот день у мусульман-шиитов считается днем траура, поста и всенародного горя. Наиболее рьяные верующие устраивают уличные шествия; они обривают головы, наносят себе увечья кинжалами и избивают друг друга цепями, пока не польется кровь. При этом они рыдают, испускают вопли, поют погребальные песни, выкрикивают "Хасан и Хусейн, Хасан и Хусейн!" (так звали первых имамов-мучеников) и устраивают представления-мистерии, изображающие убийство Хусейна.

В истории еврейской общины Мешхеда этот период стал временем траура по зверски убитым ее членам и по насильственному обращению в ислам. Насколько нам сейчас известно, джадид уничтожили или спрятали все священные книги и свитки Торы и такие документы, как ктубот (брачные контракты), гитин (свидетельства о разводе) и прочие бумаги, касавшиеся семейной и социальной жизни общины.

Сами "скрытые" евреи Мешхеда свидетельствовали, что во время погромов ахунды отобрали у них свитки Торы и древние священные книги и спрятали их в одном из подвалов мечети Али Резы. Говорили также, что семь свитков Торы мусульмане укрыли в особом месте в мечети, считая их священными письменами — Калам Аллах (словами Божьими), Возможно, эти книги все еще находятся в мечети.

Впоследствии мусульмане построили специальную мечеть, в которой шиитское духовенство обучало джадид законам Корана, правилам молитвы и поста. Джадид должны были молиться пять раз в день, после призывов муэдзина с минарета, и повторять суры Корана, которым их научили ахунды. По пятницам, в день публичных богослужений, они с утра собирались в мечети, принимали участие в трапезах, празднествах и пирах, посвященных памятным датам, соблюдали соответствующий ритуал в дни траура мусульман. Некоторые джадид заняли ответственные посты в иерархии служителей мечети Имама Резы — стали надзирателями, сторожами, ключниками, а один, как говорили, — даже муэдзином.

И все-таки подавляющее большинство евреев Мешхеда, которые стали "новыми мусульманами", втайне оставались иудеями и вели двойную жизнь. Они молились в мечети, а потом подпольным образом вели службу в синагоге, расположенной в подвале, или молились в одиночку. Многие годы им удавалось соблюдать миньян (кворум мужчин, требуемый для молитвы) хотя бы по субботам и праздникам, держать четыре ежегодных поста, включая Девятое ава (день разрушения Первого и Второго храмов), и молиться лицом к Иерусалиму. Во время богослужения они выставляли у ворот охрану из женщин, которые должны были оповещать молящихся о каждом появлении незнакомого человека. Если возникала опасность доноса или вдруг появлялся шиитский ахунд, джадид тут же прекращали молитву и спасались бегством через дворы или по крышам домов.

Молитвенники и свитки Торн прятали, пока не минует опасность. Всякий, кого заставали во время "преступного действия", представал перед мусульманским религиозным судом и подвергался тяжелому наказанию, вплоть до смертной казни.

Подпольные синагоги служили также религиозными школами для детей и местами учебы для взрослых. Мальчики младшего возраста, проведя утро в мусульманском мактабе, днем и вечером изучали Тору под руководством раввинов. Родители поощряли приверженность детей к еврейской религии и традициям. Девочки, которые по мусульманскому обычаю в школу не ходили, тоже получали иудейское образование.

Когда на свет появлялись мальчики, их подвергали обрезанию на восьмой день, согласно установлению Торы. Шиитам "новые мусульмане" объясняли это пользой для здоровья. На церемонии ребенку давали сразу два имени — мусульманское и еврейское, например Реувен-Рахман, Шломо-Сулейман, Шимон-Сабан, Леви-Вули, Ма-шиа-Махди и так далее. Девочки также получали два имени.

Один из "скрытых" евреев Мешхеда, который эмигрировал в Израиль, рассказывает:

"Я родился в персидском городе Мешхеде, где наши братья по крови жили как тайные евреи. Для внешнего мира они были мусульманами, которые соблюдали религию Мухаммеда, однако на самом деле, втайне, они хранили верность религии Моисея и Израиля. Они носили двойные имена, еврейское и персидское. Мое еврейское имя было Шалом бен Йезекэль, а персидское — Сакаролла бин Абдул Самад. Ребенком я еще не представлял как следует, кто я — еврей или мусульманин. Но когда я стал постарше, мне открыли тайну, что я принадлежу к Дому Яакова. Отец позвал меня в потайную комнату в нашем доме и сказал: "Знай, сын мой, твое имя не Сакаролла, а Шалом, а мое имя Йезекэль, а не Абдул Самад. Мы евреи и веруем в Бога Израиля. Будь осторожен и не открывай секрета никому из персов, ибо, если они узнают, что мы следуем заповедям нашей веры, они убьют нас". С того времени отец часто звал меня в потайную комнату и учил законам Торы". (С. Хайим. От Мешхеда к Иерусалиму. Хаверейну, 1936).

По мере возможности джадид избегали некашерной пищи. Вначале это было очень трудно, потому что мусульмане следили, чтобы джадид ели только мясо животных, забитых в соответствии с мусульманскими правилами. В качестве испытания мусульмане заставляли их есть мясные и молочные продукты вместе, а также верблюжатину, но не свинину, так как она запретна и для самих мусульман. Джадид и в самом деле покупали мясо на рынке, однако не ели его, а бросали собакам и кошкам или в некоторых случаях отдавали бедным мусульманам. Сами же они по большей части питались птицей. Домашние хозяйки, бывало, выходили из дому, закутанные с ног до головы в черную чадру (чадор), под которой скрывали петуха или курицу, которую несли резнику для кашерного забоя; делалось это ночью в секретном месте. Время от времени забивали овец или коз и делили мясо между семьями. Раввины давали секретные указания, как приготовлять мясо в соответствии с кашрутом. Было, однако, немало и таких "новых мусульман", которые полностью воздерживались от мясной пищи. Когда их спрашивали, почему они больше не покупают в мясной лавке, они отвечали, что дали обет не есть мяса в знак раскаяния в своем еврейском прошлом.

Путешественник по имени Беньямин Второй рассказывал, как мусульмане разоблачили джади, который выполнял ритуальный забой животных. После его казни "новые мусульмане" подверглись избиению и издевательствам, а синагоги, которые ранее были просто закрыты, теперь были разрушены.

"Скрытые" евреи всячески стремились сохранить чистоту еврейской семьи, поэтому они сочиняли всяческие истории, чтобы предотвратить смешанные браки, на которые рассчитывали мусульмане. Чтобы избежать этого, приходилось устраивать помолвки их сыновей и дочерей сразу же после рождения или в раннем детстве. Часто они посылали будущую невесту в семью жениха, чтобы изучить премудрости домашнего хозяйства. Таким образом, если мусульманин просил руки девушки из джадид, родители отвечали, что она уже помолвлена.

В соответствии с персидскими обычаями детей можно было женить в раннем возрасте. Поскольку бракоразводного суда не было, двоеженство среди джадид было нередким делом. Девочек выдавали замуж в возрасте от девяти до тринадцати лет, а мальчиков женили до восемнадцати. Ритуальные омовения проводились в секретной микве или в общественных банях. Церемония заключения брака проводилась дважды: первый раз публично, в соответствии с мусульманской традицией, а второй — в соответствии с законами Моисея и Израиля — потихоньку, ночью, в присутствии лишь близких родственников. У многих "скрытых" евреев было два брачных свидетельства — одно оформленное по шиитско-мусульманскому образцу, а другое, секретное, написанное на иврите и арамейском.

Вот что рассказал потомок "секретных" евреев Мешхеда Моше Бецалели Эльишайяху, который репатриировался в Израиль после создания государства:

"Я женился на своей жене три раза подряд, не разведясь с ней ни разу. В первый раз я женился на ней тайно, в соответствии с еврейским Евреи из Мешхеда

законом. Во второй раз я женился на ней как джади аль-ислам, причем церемонией руководил мусульманский шейх. Документ, полученный .от шейха, я представил гражданским властям, и тогда они женили меня в третий раз".

Двойная жизнь, которую вынуждены были вести джадид, была нелегкой: формально им нужно было выполнять предписания Корана, а фактически оставаться преданными еврейским религиозным законам. Приходилось идти на различные ухищрения, чтобы не быть пойманными с поличным.

В субботу "новые мусульмане" поневоле открывали свои лавки; однако, если покупатель выражал желание купить что-нибудь, они вынуждали его отказаться, назначая чрезмерную цену, либо заявляли, что эта вещь уже куплена. Пускались и на другую хитрость: у входа в лавку ставили ребенка, который говорил потенциальному покупателю, что хозяин болен или отправился за новым товаром и будет только вечером, но самое лучшее — прийти на следующий день. Подобные же предлоги изыскивались во время еврейских праздников или дней траура.

Мацу для Песаха джадид пекли тайно, используя для этого садж (нечто вроде противня или перевернутой сковороды). Каждая семья приготовляла собственную мацу, но иногда несколько семей объединялись. Вино для седера готовили дома, задолго до праздника, в сосудах, предназначенных специально для Песаха. На сам праздник обычно ели пищу, приготовленную из риса. Чтобы ввести в заблуждение мусульман, продолжали покупать хлеб каждый день, но затем раздавали его нищим или прятали куски, пока не подвернется возможность от них избавиться.

Дни Благоговения были поистине ужасными. Службы проводили в подвалах и внутренних комнатах. На Рош Ха-шана не трубили в шофар, чтобы не выдать себя мусульманам. На День Раскаянья постились и молились маленькими группами, но все-таки были вынуждены выходить на улицу и делать вид, что это для них обычный день.

Миссионер Джозеф Вольф, который посетил Мешхед и посоветовал "новым мусульманам" обратиться за поддержкой к сэру Мозесу Монтефиори, описывал, как в 1844 году, то есть через пять лет после насильственной исламизации евреев, высокопоставленный ахунд собирался внезапно нагрянуть в дом одного джади, чтобы установить, празднует ли тот Йом Кипур или же ведет себя как правоверный

мусульманин. Вольфу удалось своевременно предупредить джади, и тот покинул свой дом в этот священный день и отправился в город, притворяясь, что это для него обычный будний день.

Профессор Эзра Цион Меламед, который репатриировался из Персии в Израиль, писал, что мать рассказывала ему о скрытом еврее, который накануне Святых Дней обычно уезжал из Мешхеда и отправлялся в другой город, где мог молиться на Йом Кипур в синагоге. Однажды один обращенный еврей пришел к отцу Эзры Меламеда и сказал, что хочет вернуться в иудаизм и просит, чтобы в знак покаяния его высекли (традиционное еврейское наказание для вероотступников) . Он получил положенные тридцать девять ударов плетью, а потом исчез, и никто его больше не встречал.

Старые мешхедские евреи рассказывали об одном джади, который соблюдал предписания Корана с большой набожностью. Однажды, когда он молился в мечети, он случайно услышал разговор двух мусульман, молившихся рядом. Один сказал другому: "Взгляни-ка на этого еврейского джади, как он молится — буквально лезет из кожи вон". Джади разгневался и покинул мечеть. Когда его спросили, почему он так поступил, он ответил: "До этого я молился как истинный верующий, но теперь, когда я услышал, как надо мной смеются два мусульманина, я решил вернуться к моей вере и к моему народу. Хоть я и покинул его давно, но возвращаюсь — и будь что будет".

Мусульмане предписывали джадид хоронить своих покойников на мусульманском кладбище, однако те возражали под предлогом того, что этим они подвергнут опасности как живых, так и усопших членов семьи, так как запрещалось разделять покойных от родственников: после смерти семья должна была воссоединиться. В соответствии с еврейскими обычаями они отмечали годовщины со дня смерти близких родственников, читая тайком отрывки из Захар и псалмы и произнося кадши (поминальная молитва) в память об усопшей душе.

Что касается других обычаев, связанных со смертью, то они соблюдали как еврейские, так и мусульманские традиции. Они произносили молитву Циддук ха-дин, в которой говорилось о справедливости Божьей воли, обмывали труп и одевали его в саван, а затем читали кадиш по покойному. Во время похорон они обычно надевали на труп тюрбан или женский платок, чтобы указать, мужчину или женщину хоронят. Затем труп несли в мечеть, где произносились стихи из Корана и мусульманские молитвы; потом отправлялись на кладбище для погребения.

Подобно всем набожным мусульманам, обращенным полагалось хотя бы раз в жизни совершить паломничество в Мекку и Медину. Они направлялись в Мекку, где посещали Каабу — святейшее место всех мусульман. Они также посещали гробницу Мухаммеда в Медине и Карбалу — святой город шиитов в Ираке.

При посещении гробниц мусульманских святых "новые мусульмане" не слишком усердствовали в молитвах. Зато по пути назад, возвращаясь из зиары (паломничества в Мекку и Медину), они очень часто незаметно отставали от каравана паломников, чтобы посетить Эрец-Исраэль и помолиться там за то, чтобы их трудная доля джадид аль-ислам хоть немного облегчилась.

Значительное количество этих пилигримов оставалось в Иерусалиме, где они возвращались в иудаизм. В конце концов они основали целую общину мешхедских евреев в Иерусалиме, построили в Бухарском квартале две синагоги, Хаджи Адонияху и Хаджи Йезекэль, и освятили кладбище на Масличной горе. И синагоги, и кладбище все еще служат общине. Недавно иерусалимский муниципалитет назвал одну из улиц города в честь "скрытых" евреев Мешхеда.

Другие паломники возвращались в Мешхед, рассчитывая когда-нибудь вернуться в Палестину. Они рассказывали своим братьям о Святой земле и поддерживали в них надежду на быстрое прощение, когда они смогут, наконец, бросить свою двойную жизнь. К именам джадид, которые совершили паломничество, согласно мусульманской традиции, добавляли почетные звания Хаджи или Карбали; соответствующие буквы они ставили при подписи.

Ханина Моцрахи, репатриировавшийся в Израиль из Персии, опубликовал рассказ одного еврея из Тегерана, который, пожелав узреть святыни ислама, отправился в Мекку с одним обращенным евреем из Мешхеда по имени Халиль. Еврей был экипирован как настоящий мусульманин, но взял с собой талит (молитвенное покрывало) и тфилин (филактерии), которые он спрятал среди своего имущества. Они отправились в путь, причем обращенный рассказал своему спутнику, как вести себя во время паломничества. Чтобы не вызывать подозрений, они совершили семь омовений, совершили все церемонии, которые предписывались паломникам в Мекку; они внимательно слушали все молитвы и чтения Корана и набожно распростирались перед Аллахом.

На беду к ним пристал фанатичный мусульманин из Тегерана, Хаджи Мулла Али, который всюду за ними ходил и жил в одной комнате. Еврей и обращенный всеми силами стремились избавиться от него, чтобы приступить к своим еврейским молитвам, но это оказалось делом чрезвычайно трудным. В конце концов они предложили ему честь отправиться в мечеть первым, а они в это время, дескать, постерегут его имущество от воров. Когда шиит ушел, они достали припрятанные талит и тфилин и произнесли утренние молитвы в Мекке.

Один из членов мешхедской общины показывал автору этой статьи пару крошечных филактерии, которые его отец когда-то заказал из Иерусалима. Каждая коробочка филактерии была кубиком размером в один сантиметр. Человек этот рассказывал, что его отец надевал головную часть филактерии под свой большой тюрбан, а другую часть скрывал под длинным рукавом халата.

Джадид аль-ислам прославились как богатые купцы. Очевидно, они были богаты еще до обращения, однако впоследствии продолжали развивать свою коммерцию с большой энергией и к тому же без препятствий. Они установили торговые связи далеко за пределами Персии, торгуя главным образом коврами, кожами, мехом, тканями и бриллиантами.

Их положение стало улучшаться в 1925 году, когда на трон взошел шах Реза Пехлеви, отец шаха, смещенного позднее Аятоллой Хомейни. При нем всем подданным была дарована свобода вероисповедания, так что джадид могли вернуться к своим истокам. Еще больше их статус поднялся после второй мировой войны. Сегодня в Мешхеде не найти евреев, однако их потомков можно обнаружить в Израиле, Англии, Италии, Швейцарии и Соединенных Штатах.

Профессор Вальтер Фишель, который занимался изучением персидского еврейства, писал об обращенных, которые соблюдали иудаизм в весьма тяжелых условиях. Несмотря на все меры, принимаемые исламской инквизицией во главе с шиитским духовенством, большинство джадид остались верными иудаизму и неизменно искали обходные пути, чтобы соблюдать еврейские законы наряду с предписаниями Корана. При этом они проявили большую твердость и смелость. "Так, — писал Фишель, — феномен, известный еще со времен испанской инквизиции, появился снова, на этот раз в исламском варианте".

Перевел Сергей МАКАРОВ