Loading

Борис Забарко

Запоздалые свидетельства переживших Холокост

 

    Книга воспоминаний людей, переживших Катастрофу, вышла в свет в 1999 году, когда народ Украины отмечал 55-летие освобождения страны от фашистских захватчиков. Для еврейского населения освобождение от оккупации, а затем Победа над фашизмом означали спасение от тотального уничтожения.

Но действительность тех дней определяли не только сцены ликования и триумфа. То, что увидели освободители, вступившие на оккупированную территорию Украины и освобождавшие лагеря смерти и гетто, не подавалось человеческому пониманию.

Писатель Василий Гроссман под впечатлением увиденного, в очерке под названием "Украина без евреев", писал: "…Нет евреев на Украине…Безмолвие. Тишина. Народ злодейски убит. …Все убиты, много сотен тысяч - миллион евреев на Украине. Это не смерть на войне с оружием в руках… Это убийство народа, убийство дома, семьи, книги, веры… Это уничтожение народа, который столетиями жил по соседству с украинским народом, вместе с ним трудился, деля радость и горе на одной и той же земле. …В каждом большом и маленьком городе, в каждом местечке - всюду была резня. Если в местечке жило сто евреев, то убивали сто, все сто и не меньше; если в большом городе жило пятьдесят пять тысяч, то убили пятьдесят пять тысяч, и ни одним человеком меньше… В списки смерти были внесены все евреи, которых немцы встретили на Украине, - все до одного". (Василий Гроссман. На еврейские темы. Избранное в двух томах. Библиотека - Алия, 1990. Т. 2, с.335-338).

То, что сделали фашисты и их пособники с 1,5 миллионами евреев в Украине и 4,5 миллионами евреев в Германии и Австрии, Франции и Голландии, Польше и Венгрии, Румынии и Югославии, Чехословакии и Бельгии, Норвегии и Дании, Литвы и Эстонии, Латвии и Белоруссии, России названо Катастрофой, равной которой не было в истории человечества. Невозможно преувеличить трагические последствия для мирового еврейства. Был уничтожен его демографический и культурный центр, существовавший в Центральной и Восточной Европе около тысячи лет, исчезли с лица земли бесчисленное множество семей и общин, наиболее известные центры еврейской культуры и учености, погибла целая общность с особым красочным укладом жизни, и процесс количественного и психологического восстановления еврейства до сих пор не завершился. Это было поражение европейской цивилизации, трагедией общечеловеческого значения.

Страшна была судьба всех народов захваченной Европы, но Катастрофа евреев по своим ужасным последствиям не сопоставима с их судьбой: еврейский народ был обречен на исчезновение. Лауреат Нобелевской премии писатель Эли Визель обрисовал эту трагическую ситуацию следующим образом: "Не все жертвы нацизма был евреями, но все евреи были жертвами нацизма". И в этом заключается фундаментальная разница между Катастрофой и жертвами войны. Не человеческие страдания различаются между собой, а намерения убийц. Катастрофа была целенаправленным истреблением евреев в Европе, возведенным в ранг государственной политики, конечной целью которой - освобождение мира от евреев. Не изменить и даже не ассимилировать еврейский народ, как думали наивные мечтатели эпохи Просвещения, но совершенно и окончательно его изничтожить.

Как писал известный российский мыслитель, историк и философ, президент научно-просветительного Центра "Холокост" Михаил Гефтер: "Endlosung: окончательное решение. Окончательное для евреев - вычерком из реестра живого; окончательное для немцев - увековечением "расы господ"; окончательное для мира - превращение составляющих его народов в иерархию париев… И, наконец, получивший планетарную прописку, Holocaust - всесожжение: крематорий для живых; языческий жертвенный обряд, возвращенный в новоевропейскую цивилизацию на грани самоутраты - слома её прогрессистского императива; пепел, напоминающий людям об их неистребимых "началах" и их не исключенном (в ближайшей перспективе) Конце. В наиболее обобщенном виде - духовный опыт, прямо и окольно присутствующий во всех проблемах, которые одолевают ныне Землю". (Цит. по: "Уроки Холокоста и современная Россия". Москва, 1995, с.137).

Поэтому Холокост не только часть еврейской истории. Это феномен мировой истории. Многие ученые, принадлежащие к различным школам и направлениям, пытались осмыслить это явление в каком-то причинно-следственном, логическом контексте. Им было, отмечал на международном симпозиуме "Молчание Бога во время Катастрофы" (Тель-Авив, 1995 г.) парижский архиепископ Аарон-Жан-Мари Люстиже, велено стереть уникальность Катастрофы, чтобы вернуть ее в нормальное русло человеческой истории - ведь без этого невозможно рациональное отношение к событиям прошлого. Но все такие попытки страдали чрезмерной натянутостью суждений, были несамостоятельны даже в методологическом отношении". ("Новое русское слово". 31 августа 1995 г.).

И хотя по проблемам Холокоста в мире опубликованы сотни и тысячи научных, публицистических работ и мемуаров, проводятся международные научные конференции и симпозиумы, вышли десятки антифашистских кинолент (достаточно назвать такие известные произведения, как французский фильм "Ночь и туман", английский "Это могло случиться у нас", немецкие "Майн кампф" и "Жизнь Адольфа Гитлера", американские "Нюрнбергский процесс" и "Список Шиндлера", польский "Корчак", а также крупные документальные ленты "Катастрофа" Клода Ланцмана, "Обыкновенный фашизм" Михаила Ромма, "Отель Терминус" Марселя Обхюлса и многие другие) для большинства из нас слово Холокост еще до недавнего времени было неизвестным, а явление - и сегодня остается во многом непознанным и трудно объяснимым, не укладывающемся в рамки человеческих представлений.

В течение длительного времени трагедия евреев во время Второй мировой войны оставалась запретной темой не только в СССР, странах социалистического лагеря и двух Германиях (об этом достаточно много написано в последние годы), но и в США, Великобритании, не говоря уже о Франции, где до сих пор не преодолен "комплекс Виши" (напомню, что только в 1995 году, спустя 53 года после депортации парижских евреев в Германию, президент Франции Жак Ширак публично сказал, наконец, то, на, что не решился его предшественники. Признав, что трудно возвращаться к тяжёлым временам, которые позорным пятном легли на историю страны, президент нашел в себе мужество признать, что "преступное безумство агрессора получило поддержку французов и французского государства…Франция, страна Общественного договора (Ширак имел в виду известный трактат Жан-Жака Руссо - Б.З.), принявшая в свое время многих диссидентов, совершила непоправимое: она отдала своих подданных в руки палачей" ("Le Monde", 15 Aug. 1995).
Справедливости ради отметим, что, несмотря на полное взаимопонимание между Гитлером и Петеном относительно "окончательного решения еврейского вопроса", трем четвертям французских евреев удалось спастись благодаря помощи лучших людей страны.

В геноциде евреев принимали участие не только немцы, но и австрийцы, венгры, французы, бельгийцы, поляки, греки, хорваты, румыны, чехи, русские, украинцы, белоруссы, литовцы, эстонцы, латыши…

Правительства антигитлеровской коалиции были осведомлены о том, что творилось на оккупированной немцами территориях. Иммиграционные службы США в свое время отказались принять много тысяч европейских евреев, хотя была осведомлена о той вопиющей дискриминации, которой их подвергали нацисты. Громадные прибыли получали швейцарские банки от убийства евреев, а Ватикан помогал фашистам укрывать, награбленное у жертв Холокоста золото…

Нееврейский мир долгое время избегал темы Холокоста из ужаса перед ней, но также и потому, что эта тема подразумевала вину - реальную или воображаем ую за случившееся, с полным правом писал в 1968 году известный еврейский теолог Эмиль Факенхайм в книге "О христианстве после Холокоста".

Многочисленные неопровержимые факты подтверждают слова Эли Визеля о том, что союзники по антигитлеровской коалиции "заранее обрекли евреев на смерть". Успокаивая мировую общественность, Уинстон Черчилль в статье, опубликованной 14 ноября в газете "Jewish Chronicle", писал: "Никто не страдает в этой войне более ужасно, чем евреи. Я уверен, что когда придёт день Победы, страдания еврейского народа и его роль в борьбе против фашизма не будут забыты". Но шесть миллионов евреев сгорели в пламени Холокоста, не став свидетелями победы союзников над гитлеровской Германией.

Молчала церковь в то время, когда надо было во всеуслышании заявить о своей позиции.

И сегодня актуально известное положение из проповеди немецкого пастора Мартина Нимёллера: " Сначала они пришли за коммунистами, но я не был коммунистом. И поэтому ничего не сказал. Затем пришли за социал-демократами, но я не был социал-демократом, и не стал ничего делать. Потом пришли за профсоюзным деятелем, но я не был профсоюзным деятелем. Затем пришли за евреями - но я не еврей, и не стал беспокоиться. А потом, когда пришли за мной, уже не было никого, кто бы встал на мою защиту".

Многие, очень многие долгое время не хотели (и не хотят) заострять внимание на теме Холокост.

Историческая ответственность - парадоксальная вещь. С того, кто её признает, она снимается, хотя бы отчасти, уже самим этим фактом. Тот, кто её за собой не чувствует и отрицает, становится соучастником. И, если за преступление не отвечает никто, оно продолжается.

Трагедия Катастрофы (после нечеловеческих картин, которые освободители увидели во время освобождения концлагерей и лагерей смерти), вызвавшая на Западе потрясение, шок, смятение, через несколько лет оказалась в тени "холодной войны" и идеологического противоборства по линии "Запад-Восток".

В 70-90-е годы тема нацистских преступлений и зверств, а также ответственности представителей других наций за случившееся, была извлечена из архивов. Возможно, отмечают исследователи, во многом благодаря еврейской активности, деятельности возглавляемого доктором Симоном Визенталем Центра документации союза евреев, преследовавшихся при нацизме, Международного Института по изучению проблем геноцида, Музея памяти жертв Холокоста и героев Сопротивления Яд Вашем и других. За несколько последних лет проблема Холокоста превратилась в одну из главных тем западной историографии, она широко обсуждается мировой общественностью.

Центральным событием, подтвердившим место еврейской Катастрофы в коллективной памяти народов, стала международная конференция по Холокосту, которая проходила в январе 2000 года в Стокгольме.

Но даже в самых фундаментальных исследованиях западных ученых Холокост на захваченных оккупантами территориях Украины, Белоруссии, России и других бывших республик СССР не выделен в специальную проблему. Анализируя их работы о фашистской оккупации на Украине, немецкий историк Дитер Поль отмечал в 1994 г., что, несмотря на то, что основными жертвами фашистских захватчиков были евреи, и что их страшной судьбе посвящено большое количество литературы, "до настоящего времени не написана история "Холокоста" на Украине…,освещение событий тех лет в разных регионах еще весьма фрагментарно. Даже массовое уничтожение мирного населения в Бабьем Яру ещё не отражено в деталях". (См.: Поль Дітер. Фашистська окупація України в 1941-1944 рр. в працях західних вчених - "Український історичний журнал", 1994, N5, с.130).

Что же касается исследований Катастрофы в СССР, то в то время эта тема не вызывала никакого интереса. Она всячески замалчивалась и ни в одном учебнике, многотомных историях СССР и УССР, научных трудах и документальных сборниках не упоминалось о Катастрофе советского еврейского населения, оказавшегося не по своей воле на оккупированной территории.

История и историография использовалась в целях непрекращающегося процесса забвения, а не памяти. Евгений Евтушенко писал: "Бабий Яр был преступлением фашизма. Но наше многолетнее замалчивание чужого преступления, стало преступлением собственным. Замалчивание - это тоже убийство, убийство памяти".

Когда в 1993 году в Вене проходила презентация трехтомной "Энциклопедии Холокоста", подготовленной учеными США, Германии и Израиля, я спросил одного их редакторов профессора Юлиуса Шоепса: "Почему в Энциклопедии так мало материала о Катастрофе украинского еврейства в годы войны?". "Вы же очень мало или почти ничего не написали об этом", - таков был ответ ученого, с которым нельзя было не согласиться. И дело было не только в отсутствии доступа к архивным документам. Антисемитизм советского периода в течение долгого времени служил препятствием к осмыслению Холокоста.

Не собирались свидетельства и воспоминания тех, кто пережил Катастрофу в гетто, рабочих и концентрационных лагерях, в лагерях уничтожения, тех, кто воевал в партизанских отрядах, кто выжил под чужим обликом и именем, с чужими документами, а также тех, благодаря которым они спаслись от смерти, тех, кто был там, все это видел, прошел через это и знал всю правду о страшных годах оккупации и геноцида. Даже подготовленную под редакцией Василия Гроссмана и Ильи Эренбурга "Черную книгу", мы смогли впервые прочесть на русском или украинском языках спустя почти полвека после того, как были написаны ее первые страницы (подр. об этом см.: Альтман Илья. Судьба "Черной книги" - Неизвестная "Черная книга", Иерусалим - Москва, 1993, с. 16-28).

И только в последние годы - с непоправимо большим опозданием - мы включились в эту благородную и гуманную работу по увековечению свидетельств этих людей. Энтузиасты, созданных в Киеве фондов "Память жертв фашизма в Украине" и "Память Бабьего Яра", Харьковского регионального историко-мемориального центра исследования катастрофы "Дробицкий Яр", Международного мемориального фонда "Яновский лагерь" (Львов), Всеукраинской Ассоциации евреев-бывших узников гетто и нацистских концлагерей, организаций, обществ, союзов еврейской культуры и бывших узников нацизма Харькова, Черновцов, Одессы, Кировограда, Днепропетровска, Полтавы, Могилев-Подольска, Славуты и многих других городов и населенных пунктов (география с каждым годом расширяется), где вместе с израильскими и американскими исследователи собрали уникальные свидетельства и воспоминания евреев и не евреев - участников незабываемых трагических и героических событий.

Важность и ценность этого материала растет с каждым днем. Ведь скоро у нас уже не будет возможности общаться с живыми свидетелями того времени, знания которых могут помочь в заполнении все ещё существующих пробелов недалекой истории.

Их воспоминания (в ситуации, когда отсутствуют правдивые документальные материалы и закрыты ещё многие архивные фонды, относящиеся к Катастрофе) - незаменимый источник. До недавнего прошлого основная аргументация, подтверждающая факт Катастрофы, базировалась в основном на показаниях и воспоминаниях выживших жертв нацизма. Вокруг них разворачивались дискуссии в научных и общественных кругах, они становились объектом политических спекуляций националистических и антисемитских сил.

Те, кто пытается отрицать факт Холокоста (сами себя они по научному именуют ревизионистами, и это название привилось) категорически не признают и отвергают воспоминания жертв. Так, например, самый известный и непреклонный американский ревизионист Дэвид Коул говорит, что нельзя доверять памяти престарелых свидетелей, что весьма затруднительно отличить воспоминания от фантазий, особенно фантазий, непрерывно повторяемых людьми на протяжении долгого времени вслед за многими другими. "До 70-х годов,- поясняет Коул с вою мысль,- освенцимские свидетели единодушно утверждали, например, что газовые камеры в Биркенау были замаскированы большими, развесистыми березами, окружавшими эти зловещие строения. Но ныне рассекреченные аэрофотоснимки тех времен показывают, что никаких берез там не было в помине. Все было совершенно открыто. Значит, свидетели врали. И вот теперь они же говорят, что все было открыто, и обвиняют англичан и американцев в том, что те не разбомбили с воздуха эти газовые камеры, они, мол, были совершенно явственно видны. Как же им можно верить? ".

Оправдание израильским Верховным судом Ивана Демьянюка - ещё одно доказательство того, что на показания свидетелей в данном вопросе нельзя полагаться.

Действительно, человеческая память - несовершенный инструмент: она произвольно удерживает одни и опускает другие - часто не менее важные - факты, события и моменты. В представленном сборнике мы поместили воспоминания разных людей, живущих сегодня далеко друг от друга, но бывших во время войны в одном и том же месте, в одно и то же время. И как каждый по-разному рассказывает об одном и том же. Реальные факты здесь, как правило, не искажаются, но подробности, детали, логика событий, акценты, цифровые данные - разные. И зависит это, кроме всего прочего, от личности человека, его воспитания, системы ценностей, интеллекта, кругозора и т.п.

Есть ещё одна особенность свидетельских показаний. Это, с одной стороны, склонность автора воспоминаний смотреть на прошлое глазами настоящего, изображать события прошлого не так, как они воспринимались человеком тогда, в момент их совершения, а так, как они воспринимаются сейчас, 50-60 лет спустя. С другой стороны, - сегодняшние (к сожалению, запоздалые) свидетельства предлагают не просто взгляд на прошлое, а своеобразный взгляд из настоящего дня, и это может оказаться поразительно глубоким и неожиданным проникновением в сложность отношений между историей и современностью.

Не все свидетельства точны, некоторые туманны, все, что поднялось на поверхность памяти бессознательно окутано флером фантазии, дают о себе знать мифы и стереотипы, долгое время господствовавшие в обществе. Свидетели пережили такие страдания и ужасы, потери родных и близких, расстрелы, голод, холод, болезни, постоянный страх, который и сегодня не прошел, такие сверхчеловеческие потрясения и душевные терзания, которые не могли не повлиять на эмоции. Они иногда захлестывают истину, которая во всех случаях субъективна. Не исключена возможность невольного извращения истины, которое не менее вредно, чем сознательный подлог. Все эти обстоятельства нельзя не учитывать в идейных дискуссиях с теми, кто пытается отрицать Холокост. И хотя личные воспоминания - это ещё не история, и настоящая история и настоящее понимание придут гораздо позже, но без них невозможно правильно осмыслить прошлое и настоящее.

Предназначение книги - не передать исторические факты и сведения. (Они в научных исследованиях ученых и специалистов - см. Библиографию), а рассказать о нечеловеческой жизни людей, обреченных на гибель, но победивших смерть. "Не умру, но буду жить", говорится в псалме, и таковым стал еврейский ответ перед лицом смерти. В центре книги - человек и Катастрофа, пересечение жизни и смерти, добра и зла, греха и вины, предательства и героизма, ненависти и взаимопомощи, подлости и всепрощения, разочарования и веры, отчаяния и надежды, низости и самоотверженного служения долгу, страдания и решимость выжить вопреки всему, преступление и наказание, палачи и жертвы, равнодушные и Праведники…

Идея подготовить книгу воспоминаний бывших узников концлагерей и гетто возникла после участия в проведенном еще в 1994 году совместно с Центром документации Йелльского университета, Музеем Катастрофы в Вашингтоне (США) и израильским мемориальным музеем "Бейт Лохамей ха - геттаот" (Дом-музей борцов гетто имени Ицхака Каценельсона) Проекте сбора аудио- и видеосвидетельств евреев, переживших Катастрофу на Украине. Было досадно и стыдно, что свидетельские показания наших людей, переживших страшную Катастрофу собирали и публиковали не мы - её участники и свидетели, не наши ученые, а зарубежные (Большое им спасибо за то, что они смогли спасти и сохранить часть коллективной памяти народа!), что в нашей стране до настоящего времени нет национального мемориала - музея Холокоста. Нет даже музея Бабьего Яра в Киеве, хотя такие музеи созданы во многих странах мира, что основные исследовательские центры действуют не у нас, где сосредоточены огромное количество архивных документов, а на местах трагедий всё ещё находится большое число свидетельств и участников трагических событий, а в Израиле, США, Германии и других странах.

Работа над книгой продолжалась несколько лет. Воспоминания, опубликованные в этой книге, в целом подтверждают некоторые характерные особенности Катастрофы украинских евреев, которые мы с руководителем Русского отдела "Бейт Лохамей ха - геттаот" доктором Пинхасом Агмоном попытались выявить. Статья "Испытание Катастрофой" была опубликована в газете "Хадашот" (1996, N1). Приводим некоторые её положения:

"Все свидетели помнят отчетливо и ясно день нацистского вторжения и все одного мнения: нападение нацистов на СССР свалилось на их головы, как гром среди ясного неба, несмотря на то, что вторая мировая война до 22 июня 1941 года длилась уже почти два года. Быстрое продвижение нацистских войск и развал Красной Армии вызвали панику и массовое бегство. На территориях, более далеких от фронта, делались попытки организовать эвакуацию гражданского населения и промышленных предприятий во внутренние области СССР. И в рамки этой эвакуации попало немало евреев. Нет точных данных о миграции этого населения, и потому неизвестно число евреев, спасшихся таким путем,

Быстрое вторжение нацистов поставило перед евреями дилемму - оставить все и бежать, или рискнуть и остаться? Об этих колебаниях рассказывает большинство свидетелей. Сообщения о жестоком подавлении евреев Польши в гетто в советской прессе, естественно, не публиковались из-за пакта Молотова-Риббентропа. О страданиях польских евреев под игом нацистов слышали только из уст беженцев, которые оказались в областях освобожденной Западной Украины, и продолжали передвигаться в глубь самой Украины. Евреи же старшего поколения полагались на воспоминания времен германской оккупации Украины в 1918 году, говоря о том, что немцы - люди культурные и евреев не тронут. Еще одним поводом для того, чтобы не двигаться с места, были трудности с передвижением стариков и больных. Общей тенденцией было сохранить семьи. И потому значительная часть евреев и не попыталась даже эвакуироваться. Те свидетели, которые пытались бежать, описывали, как были захвачены немецкой армией, которая их опередила. Всех их заставили вернуться к местам проживания.

В связи с внезапным нацистским нападением советские власти объявили немедленную всеобщую мобилизацию мужского населения в армию. В результате в семьях остались женщины, старики и дети. Впоследствии многие из мобилизованных были захвачены в плен. Нацистская политика производить отбор евреев среди военнопленных и изолировать их привела к тому, что многие из них скрывали свое еврейское происхождение и любыми способами пытались бежать из плена. И в атмосфере полного хаоса, царящего в те дни, многие действительно сумели бежать из плена. Большинство из них вернулось в свои семьи, но под угрозой быть схваченными и помещенными в гетто, которые нацистские власти начали создавать, они скрывались в лесах, надеясь в дальнейшем присоединиться к партизанам. Немалое число из них скрывали свое еврейское происхождение, так евреев не везде принимали в ряды партизан.

Общепринятым историческим фактом является тот факт, что этапом, предваряющим исполнение плана "окончательного решения еврейского вопроса", был систематический массовый расстрел еврейского населения спецкомандами немецкой армии, производимый на оккупированных территориях СССР. Убийство как абстрактный термин в самом простом своем смысле относится к судьбе различных людей. Но у каждого из спасшихся, которые давали нам свидетельские показания, это понятие нашло свое конкретное выражение. С их точки зрения, "убийство" - это единственное, и весьма личное, событие жизни каждого из них. Многие свидетели описывали на основании личного опыта и информации, которую получили от окружающих, различные случаи смерти.
К примеру, в Житомире, где массовые убийства начались раньше, чем в других местах (из-за близости города к границе), мы услышали от свидетелей рассказ, как жертвы сами рыли рвы за окраиной города, на опушке леса. Там же их убивали, и трупы швыряли в эти рвы. Только единицы спаслись. Свидетельница, которой тогда было 13 лет, восстановила подробно весь путь к месту расстрела по улицам города, полным народа, посреди бела дня, убийство на ее глазах всех членов семьи, побег в пустой родительский дом, жизнь у соседей-украинцев, которые ее прятали, а затем долгий путь страданий, пока она добралась до места спасения. Все эти страшные детали придают словам "массовое убийство" зримую и ощутимую форму.

Модель массового убийства в Житомире затем осуществлялась в городках и местечках, в которых был относительно высокий процент еврейского населения. Так это происходило Бердичеве, Виннице, Каменке Черкасской области и многих-многих других городах и населенных пунктах Украины.

…Свидетельство мы получили от случайного посетителя места бывшего концлагеря в Печоре, который без всякой предварительной подготовки, стоя перед видеокамерой, давясь от слез, описал пережитое им - убийство всей семьи на его глазах в городке Летичеве, ночь когда он, мальчик 13-ти лет, раненый, выбрался из рва из-под трупов.

Ситуация Бабьего Яра, когда созываются все евреи города для "пересылки" на другое место жительства, а, по сути, к месту массового убийства, повторяется в Харькове, где евреям было приказано собраться в больших деревянных бараках на окраине города, на половине пути ко рвам смерти в Дробицком Яру. В Харькове мы услышали от свидетелей детальный рассказ об использовании выхлопных газов автомашин-душегубок для массовых убийств.

Иной способ массового убийства выбрали румынские власти в Транснистрии для евреев Тульчина. Им было приказано покинуть дома, и всю массу стариков, женщин, больных и детей с беспощадной жестокостью гнали в стужу через болотистую местность в течение нескольких_дней до Печоры, к месту, получившему название "лагерь смерти". Здесь не было массовых расстрелов, но масса людей умерла по дороге от холода, голода и болезней.

Во всех свидетельствах фигурируют местные жители как исполнители погромов, грабящие, издевающиеся и убивающие евреев под руководством нацистов. В маленьких местечках жертвам были известны имена убийц, часто соседей по дому. Но только некоторые из свидетелей согласились назвать их имена. В одном исключительном случае свидетельница из Житомира назвала по именам всех убийц и рассказала, что подала официальную жалобу в органы, ведущие следствие по делам военных преступников и их сообщников. Желание отомстить за все издевательства и гибель ее семьи пересилило страх, и она сознательно, рискуя, открыто выступила единственным свидетелем в суде над десятью преступниками, некоторые из которых были приговорены к смертной казни. Для защиты ее местные власти выделили вооруженную охрану.

Описание гетто присутствовало во всех показаниях, но в каждом месте это имело другую окраску в соответствии с местными условиями. В любом случае это понятие в устах евреев Украины не имеет ничего общего с таким же понятием в устах евреев Польши. По словам свидетелей, гетто - это такое место, где немцы концентрировали евреев для того, чтобы затем распорядиться их судьбами. Отмечались улицы города, откуда часть евреев была отправлена на расстрел, а часть - на принудительные работы. Более везучими были ремесленники и мастеровые, которые необходимы были немцам, и их ликвидация была отсрочена на более поздние этапы. Так, барачный лагерь на окраине Харькова, откуда евреев увозили на расстрел в Дробицкий Яр, свидетели называли "гетто".

Разный смысл, придаваемый понятию "гетто" евреями Украины и Польши, проистекал в первую очередь из политики уничтожения евреев нацистскими оккупантами. На Украине тотчас же, с первых дней оккупации, нацисты начали интенсивный расстрел евреев. Место концентрации еврейского населения, именуемое гетто, по сути, было временным местом заключения перед завершающим их уничтожением, которое осуществлялось в быстром темпе. Потому не было необходимости властям создавать в этих временных лагерях органы управления для ведения дел этого населения, такие как Юденрат или еврейская полиция, и не было условий для организации еврейской автономии среди других автономий, как это было в гетто в Польше. Также и еврейская община как влиятельный фактор среди еврейского населения Украины, каким она была в Польше, развалилась и исчезла еще при советской власти до войны. В результате этого в условиях Катастрофы на Украине принадлежность к общине не имела никакого значения, и каждая семья в одиночку предстала перед собственной судьбой.

Одним из самых распространенных способов спасения были скитания и сокрытие своего еврейства. От многих свидетелей мы слышали рассказ о том, как они скитались по Украине и скрывались в лесах, в конюшнях и коровниках, как просились на ночлег к крестьянам в разгар зимней стужи. Все эти рассказы и судьбы различны и в то же время похожи. Из свидетельств следует, что было немало крестьян, которые проявляли милосердие к скитальцам, давали приют на ночь матери с ребенком или сироте, делились куском хлеба и желали спасения. Были и такие, которые брали этих скитальцев на работу в хозяйстве там, где мужчины были мобилизованы на войну. И были такие, которые опознавали в скитающихся евреев и, рискуя жизнью, давали им убежище.

Особо хотелось бы остановиться на судьбах детей. Немало наших свидетелей родилось в двадцатые годы, и в период Катастрофы им было по 12-14 лет. Некоторые из них прошли все испытания. Так две девочки, спасшиеся из Бабьего Яра, своими глазами видевшие гибель родных и близких, некоторое время прятались у соседей-украинцев, а затем прошли долгий путь страданий в сторону фронта, на восток, пока не добрались до Харькова, освобожденного советскими войсками, после почти двух лет скитаний. ...Одному из свидетелей в начале войны было 13 лет. Семья, жившая в Черкассах, не могла двинуться с места, так как мать была больна, а сестренке было всего 7 лет. Решили, что мальчик сам попытается себя спасти. Расставание было трагическим, и мальчик вышел навстречу неизвестности, но, в конце концов, нашел убежище и ему удалось спастись. Окончилась война. Он ничего не знал о судьбе матери, которая умерла, и судьбе сестры, которая спаслась. Чудом он встречается с сестрой...
Одна из свидетельниц, украинка, была воспитательницей в детском доме и спрятала там, рискуя жизнью, 7 еврейских детей-сирот. Все эти свидетельства указывают на то, что тема судьбы еврейских детей на Украине, спасшихся во время Катастрофы, достойна особого изучения.

Одной из возможностей спасения для еврейских юношей и девушек было присоединение к партизанам. …В отличие от тех, кто скрывался для того, чтобы спастись, принадлежность к партизанскому лагерю давала в дополнение к этому также возможность сражаться против врага, удовлетворяя чувство мести. Когда начались массовые расстрелы еврейского населения, молодые евреи уходили в леса к партизанам. Точных данных о числе евреев, сражавшихся в партизанских отрядах на Украине, нет, но из свидетельств многих партизан-евреев и из списков партизан, хранящихся в архивах, недавно открытых для изучения, явствует, что число партизан-евреев в отрядах было намного выше, чем это отмечалось в официальных советских документах. (Подробнее об этом см.: С. Елисаветский. Полвека забвения. Евреи в движении Сопротивления и партизанской борьбе в Украине. 1941-1944. Киев, 1998.).

... События Катастрофы на Украине наложили неизгладимую печать на судьбы жертв, спасшихся от смерти, они потеряли всех родных и близких и прошли через большие страдания, физические и нравственные, каждый по-своему. Огромные усилия вернуться к жизни в тяжелых условиях после Победы заставляли мобилизовать все физические и душевные силы. В этом отношении спасшиеся от смерти в Катастрофе ничем не отличались от остальных советских людей, которые должны были бороться с разрухой и потерями. Они были интегральной частью советского общества. К тому же, официальная политика властей подчеркивала общность судьбы всех граждан под фашистской оккупацией и активно препятствовала любой попытке выражения специфической судьбы евреев в Катастрофе всеми средствами, имеющимися в ее распоряжении. Евреи усвоили этот идеологический запрет, приняли его во имя собственной безопасности и многие скрывали свое еврейское происхождение.

Отзвуки этих общественных процессов на личностном уровне получили свое открытое и скрытое выражение в свидетельских показаниях, спасшихся жертв Катастрофы".

Новые свидетельства и воспоминания евреев, переживших нацистский геноцид, собранные и опубликованные в последние годы в Украине и за рубежом (См. Библиографию), и особенно свидетельства, собранные в 1996 -1998 гг. Фондом исторических видео-документов "Пережившие ШОА" во время беспрецедентного опроса, дополняют, уточняют наши представления о Катастрофе на Украине, сложных отношениях между евреями, местным населением и немцами, позволяют заполнить многие "белые пятна" в истории второй мировой войны.

Более полно можно проследить особенностиях нацистского геноцида в различных оккупированных регионах Украины: рейхскомиссариата "Украина", "дистрикта Галиция", т.н. "военной зоны, Транснистрии и Закарпатьи; об условиях повседневной жизни и борьбе за выживание в гетто и лагерях смерти.

Картина взаимоотношений между оккупантами, евреями и местным населением представлена свидетелями гораздо сложнее, чем это отражено в официальной историографии и даже в тех воспоминаниях, которые появлялись до эпохи гласности.

Украинское население также понесло невиданные потери в годы оккупации, но не все они смогли найти в себе силы и мужество открыто протестовать против убийства евреев - своих соседей, товарищей, коллег по работе и учебе, а иногда и родственников. Равнодушные не принимали участие в убийствах, но и в спасении тоже. Они находились в стороне. Не скрывая своего разочарования, авторы воспоминаний иногда находят оправдание такому поведению. Но напомним слова Данте: "Самое страшное место в аду отведено тем, кто в период крупного морального кризиса остается в стороне".

Свидетельства очевидцев и участников, документальные материалы, пресса тех лет говорят о том, что без коллаборационистов, строивших свои планы на перспективе победы фашистской Германии, без местных полицаев, которых немцы использовали для организации и непосредственного участия в погромах, грабежах и убийствах еврейского населения (они выполняли эти функции не только на украинских землях, но и в польских, белорусских и литовских гетто, были охранниками в концентрационных лагерях - см.: Грицак Я. Українці в антиєврейських акціях у роки другої світової війни. - "Ї". Львів, 1996, N8, с. 61), без антисемитской пропаганды, без антиеврейских карательных акций боевиков УПА и, наконец, без доносительства и выдачи евреев (бывший начальник службы безопасности в Киеве Шумахер, давая показания после войны, указал, что в его ведомство поступало столько доносов о прячущихся в городе евреях, что служащие не успевали на них реагировать), нацистам не удалось бы добиться таких ошеломляющих "успехов" в осуществлении человеконенавистнической программы "окончательного решения еврейского вопроса". Это было в нашей драматической истории. И не приведи Господи, чтобы это повторилось.

Поэтому и напоминаем сегодня об этом, а также для того, чтобы с особой благодарностью отметить тех украинцев, русских, белорусов, поляков и других, которые в море ненависти, равнодушия и бесчувствия, несмотря на опасности и тяжелые испытания, делали все для помощи и спасения людей, оказавшихся изгоями на своей родине.

Неопровержимым является то, что абсолютное большинство евреев (и об этом много говорится в книге), которым удалось спастись и выжить на оккупированной фашистами территории обязано соотечественникам - людям украинской, русской и других национальностей. Известны сотни и тысячи фактов, когда они в обстановке террора и репрессий фашистов и их приспешников, рискуя собственной жизнью и жизнью своих близких, приходили на выручку евреям, выявляли сочувствие и доброту, предотвращали еврейские погромы, сообщали о грозящих расстрелах, предупреждали евреев, бежавших из гетто и скитавшихся по деревням, какой дорогой следует идти, переправляли в партизанские отряды и в районы Транснистрии, где положение евреев было несколько безопаснее, приносили еду в гетто, прятали в своих домах, изготавливали для них фальшивые документы и т. д. и т.д.). Даже в страшную годину они отстояли честь и достоинство народа.

До недавнего прошлого у нас было не принято вспоминать о них. Может быть, потому, что мужество этих людей - укор пассивным, доказательство, что и во мраке Холокоста можно оставаться порядочным человеком.

Пожалуй, впервые некоторые свидетели говорят о "хороших немцах", которые не были враждебны к евреям, иногда даже были благожелательны к ним. Когда 22 июля 1941 года немцы вошли в Шаргород (Винницкая область), в одной из половин нашего дома расположился офицер вермахта. Дедушка, бабушка, семнадцатилетний дядя, мама (она была молода и очень красива, и чтобы казаться старше и меньше привлекательной, одевалась во все черное), брат (он родился за 20 дней до начала войны) и я (мне тогда было пять с половиной лет) старались не попадаться ему на глаза. Несколько раз офицер заводил разговор о жизни, говорил, что он коммунист, рассматривал книги на этажерке. До вступления немцев мы утопили в речке произведения Ленина и Сталина и грампластинки с речью Сталина на VI Чрезвычайном съезде Советов, а фотографии отца и старшего дяди (они были призваны в ряды Красной Армии, отец пропал без вести, а дядя - сгорел в танке, освобождая Будапешт) не были сняты со стены. Дедушка сказал, что они умерли еще до войны. Думаю, что немец всё прекрасно понял. Когда немецкие войска ночью оставили Шаргород и двинулись на Восток, в комнате немецкого офицера остались для нас хлеб, консервы, деньги. Я пишу об этом не под влиянием фильма Стивена Спилберга "Список Шиндлера". Не все немцы принимали участие в актах жестокости. Не мало было случаев, когда они, оставшись верными благородным идеалам человечности, спасали евреев.

Необходимость восстановления правды после коллективной потери исторической памяти особенно важна в наше сложное время, когда оживились больной, агрессивный национализм, неофашизм, экстремизм, ксенофобия, расизм, нетерпимость, "этнические чистки" и антисемитизм - болезнь, обнажающая самые темные стороны человеческой натуры.

Чтобы люди могли прочитать о том, куда ведут ненависть и вражда, должна была появиться эта книга. Нельзя забывать о прошлом (каким бы страшным и "неудобным" оно не было), ибо, как писал известный американский философ Джорж Сантаяма: "Тот, кто не способен помнить прошлое, обречен на то, чтобы его повторять".

Холокост - явление не только еврейское, в осознании и преодолении его последствий участвуют представители многих стран и народов, особенно немцы.
Во время встречи украинских и польских бывших узников концлагерей и гетто с активистами немецкой благотв орительной организации Максимиллиан-Колбе-Верке Маргрет и Вернером Мюллерами в Варшаве - городе-символе трагизма и величия еврейского Сопротивления и Героизма супруги Мюллеры говорили нам о чувствах, которые они испытывают при этом: "Между нами стоят 6 000 000 убитых евреев. Мы лично не виноваты в этом убийстве - мы в то время были детьми - но это непостижимое для нас преступление наполняет нас чувством глубокой горечи и стыда. И хотя очень не легко для нас сталкиваться с преступлением, которое совершили немцы, мы считаем своим долгом не забывать совершенное. Это часть нашей истории, и существует обязанность ее признать. Вместе с домом своих родителей мы наследуем историю этого дома".

Не неся никакой личной вины за деяния, которые они не совершали, и получив тяжелое наследство от поколения своих дедов и родителей, Мюллеры и их друзья и единомышленники продолжают нести на себе груз памяти и ответственность за то, чтобы историческая правда была признана и дошла до каждого немца, чтобы сегодня и в будущем исключалась возможность преступлений против человечности, преследования по расовым, этническим, политическим соображениям, против возрождения фашистского движения в любой его форме, антисемитизма, экстремизма, где бы они не проявлялись.

Чтобы состоялось примирение между немцами и жертвами нацизма (это, говорят М. и В. Мюллеры, стало делом всей их жизни) они участвуют в кампаниях помощи бывшим узникам нацистских концлагерей и гетто, налаживании контактов (они разыскали семью бывшего немецкого офицера, который во время войны спас одного из авторов нашего сборника - см. воспоминания Петра Рабцевича-, опубликовали в Германии агитационный материал о трех оставшихся в живых киевлянах из Бабьего Яра (см. воспоминания Раисы Майстренко, Василия Михайловского и Рувима Штейна) и сборник воспоминаний "Fragt uns, wir sind die letzten…" ("Спрашивайте нас, мы последние…"). Они с большим интересом и вниманием откликнулись на идею создания сборника воспоминаний бывших узников нацистских концлагерей и гетто, переживших Катастрофу на Украине, способствовали реализации ее. За что мы все, авторы и составитель, сердечно им благодарны.

Считаю своей приятной обязанностью выразить искреннюю признательность и глубокую благодарность авторам воспоминаний, нашедшим в себе силы вернуться в свое трагическое прошлое и еще раз (возможно, в последний раз) встретиться со своей многострадальной судьбой, чтобы, рассказать своим языком (воспоминания почти не подвергались редакционной правке) сегодняшнему поколению о Холокосте и предостеречь мир от его повторения, а также всем тем, кто помогал им и мне в этом. Не скрою - годы работы над книгой потребовали от меня немалой духовной нагрузки и переживаний, так как каждое свидетельство вызывало глубоко личные воспоминания о самом страшном периоде жизни.

Искреннюю благодарность выражаю Комиссии по материальным претензиям евреев к Германии (Claims Conference), Американскому Еврейскому Объединенному распределительному комитету "Джойнт" и Институту Иудаики (г. Киев) за поддержку и помощь в издании книги.

Пусть она будет памятником жертвам Катастрофы.

 

    Д-р Борис Забарко,
бывший узник Шаргородского гетто,
директор Института социальных и общинных работников,
ведущий научный сотрудник Института мировой экономики
и международных отношений Национальной Академии наук Украины.

 

   

Прочтено: 3752      

ОтличноОчень хорошоХорошоНормальноПлохо